Обстоятельства не выбирают, как и времена. Строчки Кушнера объявили затасканными — ах, какая банальность! — но это ничего не меняет.

Времена не выбирают, в них живут и умирают, — бормотала я себе под нос, бродя по туристическому городку, неожиданно ставшему для меня местом жительства. Деревня фантомного типа, я так ее называла. И мои каждодневные прогулки, ставшие обязанностью, условием физического выживания (реабилитационные пешие походы, так будет правильно, но уж больно грустно звучит) — дают столько поводов для наблюдений!

«Если тебя поселить в деревню, ты сойдешь с ума», повторял муж задолго до нашего здесь появления. А потом эти самые обстоятельства сложились так, что мы в деревне и поселились. Я не сошла с ума, но очень скоро меня одолел какой-то долгоиграющий сволочной недуг. Наверное, организм решил именно таким образом приспосабливаться к жизни в исторически ценной местности, рестораны и аллеи, леса и парки которой привлекают и безымянных, и знаменитых персонажей уже два столетия.

Для меня парки и аллеи сделались неотменимой частью дня, определенное количество шагов дают надежду. И уверенность придают, устаешь ведь от пройденного. То и дело привал «кофе с пирожным» (это так здорово — изрядная потеря веса и право наверстывать, ни в чем себе не отказывая), и встречи, встречи… Беседы с людьми, практически посторонними — я вызываю доверие, мне поверяют тайны, от них голова кругом идет, что отвлекает от постоянной боли в кишечнике (какое-то время — меня предупредили — я должна терпеть и терпеть) не просто спасали, они сообщали радость и энергию, я чувствовала себя живой! Поэтому неожиданные столкновения (разборчивость в собеседниках не тот случай, кто подворачивался на пути — с тем и вступала в беседу, чужие истории это такая захватывающая штука!) понемногу входили в привычку.

На меня обрушился водопад историй, успевай записывать. Я листала город как книгу — переворачивала страницы, иногда не дочитывала до конца. А кое-что запоминала. Яркое. И память, какая неожиданность, работает, хранит подробности не хуже компьютера. После нескончаемых операций с наркозами учишься жить заново. Знаете, как интересно жить заново, когда ты понятия не имеешь, что тебе дозволено, а что нет? «Все индивидуально», повторяет профессор, и другой ему вторит. Пробуйте, ищите. Мы сделали что могли, а вы как-то привыкнете. Да, и упражнения делайте ежедневно!

День как упражнение. Как движение вперед. Пошагово, по чуть-чуть.

— У меня в Харькове бытовая техника Смых в квартире стоит. И подобрано так, продумано до мелочей. Мне звук холодильника нравился, эх. Что теперь вспоминать. Тут, в Германии, в нищенку превратилась, какой там Смых. Чайник бошевский купила за 25 евро, стыдоба. Но воду надо в чем-то кипятить, пусть.

Люсия привыкла к высоким доходам. На перекладных добралась с Украины, числится в беженках… но по национальности и привычкам она маклер. По ее словам, успешный, — работала как вол, контору открыла, купила шесть квартир в Харькове, две в Испании, где-то там еще… жилье на черный день. «Вкладывайте деньги в недвижимость, не прогадаете», — нас убеждали много лет. Вышло, что самый идиотский способ из серии, как легче и быстрей расстаться с кровно нажитыми. У Люсии они обратились в пыль, исчезли бесследно. Харьковские хоромы поминай где были, испанские не продашь, спроса нет…

— В Майями бы покупала — не разорилась бы. А с этими вашими войнами… об Украине не говорю, через десять лет о ней никто не вспомнит. Но у меня там сын остался, его не выпустили, и доход неслабый потеряла, вся жизнь моя коту под хвостовое седалище. А таз какой там на стоянке гниет!

— Таз?.. На стоянке?!

— Это легковушка на нашем сленге. Самые крутые машины называются «таз», «Жигуль» с «Запорожцем» — тоже таз. Слова эти для работы необходимы. Как и «шо», тебе смешно, а это часть бизнес-модели. Говоришь с покупателем на его языке, объясняешь, что квартира, которая не совсем подходит — именно то, что ему нужно. И покупатель ведется, хавает. Это проверенный способ окучивания клиента, когда риэлтор не только объявлениями в газету занимается, а наваривает… денежный поток, то есть постоянный, не разовый. Мне хватало и на мужчин по необходимости, и на сына, и родителям в Германию деньги посылала систематически, они тут еле-еле душа в теле, не жизнь, а существование. Зато уже 30 лет в Европе. За счастьем уехали. Меня бросили, работу и квартиру в центре Харькова… с той квартиры все и началось. Жить как-то надо ведь. Я профессию освоила от безденежья и отчаяния, это же два слова неразделимые, где денег нет, там отчаяние тут же, вот как у меня сейчас.

— Пройдет. И деньги появятся. Здесь и квартиры продаются, и соотечественников твоих пруд пруди, на том же сленге общаться можешь.

— Не думаю. Немецкий нужно знать, меня на курсы загнали, сижу там каждый день и не врубаюсь, о чем речь. А тогда на своем родном русском общалась. Правильно применяемый язык — краеугольный камень, без этого камня никак. — Иногда Люсия переходит на словарь для людей с претензиями, она и вправду с любым покупателем на близком ему диалекте общалась, я верю. — Сиротка сироткой, но квартиру родительскую так удачно продала! И новую дешево купила, и задел остался для активного труда на поприще купи-продай. Два высших образования плюс диплом психолога под сукно положила, и кинулась в пучину рынка, бессмысленного и беспощадного.

— А Смых это тоже городской сленг?

— Какой там сленг, это название фирмы, ты что, не в курсе? — Я, не слышавшая о Смыхе, точно вызывала у нее сострадание с презрением напополам. — Сказочное качество, а цвет! Только у них покупала, магазин «Кухня-Люкс» торговал обиходными предметами, техника для солидных господ. Плакат у них такой висел.

Люсия — женщина серьезная. Волосы по плечам рассыпаются, крашеная блондинка с огромной грудью, кроме «полной пазухи цицьок» ничего запоминающегося в ней вроде и нет, но профессия сказывается — она неистово коммуникабельна. Этакая ХВЗ, хочу все знать. Года не прошло как она объявилась в городке, тут же обросла новыми знакомствами, у нее спрашивают совета. И таинственную «гуманитарку на родину» отсылает. Есть специальные перевозчики, ни одного из них я не видела, но такая машина ей ногу отдавила, пока груз укладывали.

Водитель задний ход внезапно дал и по ступне ей проехал, благо зима и ботинки кости от полного расплющивания спасли. Вели себя перевозчики по-хозяйски, появлялись, когда заблагорассудится, жди привета с утра до вечера. Люся смирно ждала. Что и куда она отправляла, не знаю, но рассказывала об этом с вдохновением.

Вначале она тут с родителями жила, «где-то, куда Макар телят не гонял» ей выделили проходную комнату — не отец же, а отчим. И мама постоянно болеет. Люсия не жаловалась, терпела. Какие-то деньги со своего украинского счета экономно тратила: «Этот их социал — форменное издевательство! 300 евро в месяц они мне дают, да и эти копейки выбивать пришлось. Завтра, завтра оформим… с этими завтраками чуть до суда не дошло. Пришла скандалить, а мне заявили, что я проникла в контору, нарушив правила. Вам не назначено, как они это называют — «termin» не сделала. А мне не присылали ответа, молчок. Зато после скандала вернулась — в имейлах тут же дата приема есть, прикинь. Подсуетились! Меня потом в полицию вызывали, но решили, что состава преступления нет и отпустили. Без тюрьмы обошлось.

— Да ну какая тюрьма, с украинскими беженцами так носятся!

— На словах. Все как у нас — если ты бедный, толкайся по очередям, дожидайся, а ответа нет. Им отчитаться надо, что украинцы довольны, их приютили и спасли от войны. А на деле, если шум время от времени не поднимать, — никому дела нет, жив ты или помер. Не нравится — поезжай обратно. А куда?..

Люсия, правдами или неправдами, беспрерывно кляня судьбу-злодейку, добилась многого. Съехала от родителей, умудрилась жилье в самом центре получить и ремонт у властей выбила — «там не квартира, а слезы, плесень на стенах была! Я бы такую и втюхать никому не смогла, до чего довели, а? Закончу обставляться — будем во дворике кофе пить, там малюсенький закуток для этого, но мой».

Но «обстановочкой» Люсия занималась бесконечно. Докладывала, как и кто ей кухню монтирует, кто жалюзи прикручивает… долго о кожаном диване хлопотала, в конце концов нашла. Потом куда-то исчезла.

Я вспоминаю о ней, когда вижу развевающиеся на двух балконах желто-синие флаги. Когда беснуются перед концертом пикеты орущих украинцев. Они разучивают речевки заранее и скандируют на немецком нечто вроде «Геть!», пугая ни в чем не повинных солидных господ, купивших билеты задорого. Если артист чем-то не нравится активистам, организовывается шумный протест. Они наводят порядок в новой стране проживания. Несчастные беженцы, их приютили.

— Да какие там беженцы! Здесь в основном под шумок понаехавшие западенцы, они свои квартиры задорого сдают и туда-сюда мотаются, возят товар. Никакой опасности в этих районах нет. Знала бы ты, что они творят! Плачутся, рятуйте- помогите, просятся на постой. Чуть сострадание видят — как цыгане, втираются в доверие и наивных хозяев под шумок из квартир выгоняют. И на курсах моих для них карточки специальные сделаны — немецкие слова с переводом на украинский. Я колоду получила — ни слова понять не могу, а на русском нет. В общем, безобразие тут. А главное, энергию применить негде, как муха в стекло бьюсь и без толку. Куда я попала и зачем?..

Люсия осталась в памяти, как нелепое свидетельство войны. Пока я маршировала по городу в оздоровительных целях, гибли люди. Где-то там, откуда я сбежала. Ясно было, что именно рано или поздно начнется.

Люсия, женщина умная, она всегда считает варианты — и убеждала меня, что ни сном ни духом не знала — не ведала. Не верю. Ей бы хоть один иностранный язык выучить плюс к городскому разговорному. Оглянуться вокруг, понять, что грядет страшное, настойчивые провокации в конце концов заканчиваются войной и спасай имущество вовремя, Люся. Беги, Люся, беги! Но куда там, у нее круглосуточная занятость. На сленге общалась с клиентами, по инерции крутилось колесо, сделки и деньги, любовники иногда. Один из них ей соломоново кольцо подарил с гравировкой «и это пройдет».

— Свое отдал. Необычное, золото с бирюзой, он на заказ делал. Поломалось.

— Подарок?

— Ну, чувак считал, что-то надо подарить, а денег тратить не хотелось. Вот и вручил с умной надписью на память. Да, и это пройдет, типа. Чтобы не воображала и любви не ждала. Смешной парень.

Я в интернете потом искала престижную фирму СМЫХ, не нашла ничего. Случайно узнала, что есть итальянский бренд SMEG. Так и произносится, как написано. Непристойно дорогая бытовая техника, все сходится. На тамошнем сленге, как Люсия называла язык страны, которой нет, буквы «е» и «г» произносятся как «ых», в целом «Смых» и получается, так-то вот. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>